Статья опубликована на сайте New Rush Word
Этот год – год пятисотлетия события,
изменившего мир религиозно, культурно и политически – Реформации. Самое время для
российских протестантов осмыслить, чего же они добились в постсоветский период.
С одной стороны, это был период расцвета протестантских общин. С другой – время
стратегического проигрыша.
В этом плане показательны события последних
дней октября. На полуофициальных церемониях празднования пятисотлетия
Реформации большинство протестантских руководителей стояли позади церковных
иерархов иных конфессий и слушали официозные и квазинаучные пустословия от
имени президента России и его представителей, пытаясь найти во всем этом знаки
внимания и уважения! А затем отдельные представители протестантских союзов
поздравляли В.В. Путина с 4 ноября и благодарили его за то, что глава
государства уделяет теме уважения свободы вероисповедания большое внимание.
Интересные слова в адрес человека, подписавшего в 2016 – 2017 годах множество
поправок к законам, фактически уничтоживших в стране свободу совести.
Протестантские общины России: от признания к исключению
Политические и правовые условия 1990-х – начала
2000-х годов создали в России приемлемые условиям для публичной деятельности
верующей части населения. Христианам, которые считают себя наследниками
евангельских исканий XVI в. и преемниками протестантских и евангельских общин XIX столетия, удалось в эти годы
сделать немало. Усилиями верующих были воздвигнуты церкви, созданы
образовательные и социальные учреждения. Евангельские общины помогли многим
людям обрести новые основания для жизни, помогли тем, кто уже отчаялся добиться
человеческого достоинства. Многих евангельские христиане просто спасли – уберегли
от самоубийства, смерти от наркотиков, алкоголя или аборта. Была создана сеть
социальных учреждений для оказания помощи тем, кто потерял прежние социальные
связи, необходимые для нормальной жизни. Вклад евангельских христиан в
возрождение новой постсоветской России неоценим.
Но этот вклад трех миллионов российских протестантов
так и не был понят, принят, оценён значительной частью российского
истеблишмента и традиционалистскими группами населения. В итоге начиная с
2000-х гг., российские граждане-протестанты фактически вытеснялись из
равноправных отношений. В отношении евангельских христиан (как и некоторых
других религиозных групп и последователей новых религиозных движений)
использовались практики исключения, правого и внеправового давления. В
публичной сфере их всё чаще и чаще оскорбляли – называя «сектантами»,
«деструктивными группами», «отступниками от культурных и отеческих традиций»,
«непатриотами».
По мере того как в 2010-х гг. шёл процесс формирования
нынешней охранительной идеологии, политические условия существования
протестантского сообщества все более и более ухудшались. Оно оказалось одной из
главных целей наступления на религиозные свободы.
Этого можно было ожидать уже в середине 2000-х,
когда они были выведены в позицию «нетрадиционных для России религий». При
принятии «пакета Яровой» власть заверила представителей РПЦ (МП) и мусульман,
что закон не будет распространяться на «традиционные российские религии». Таким
образом стало ясно, против кого эти будут
применяться репрессии.
Одним из направлений его избирательного
применения и стал протестантизм. Главным «аргументом» политической пропаганды
было определение протестантизма как «пришедшего с Запада», «навязанного
населению в 1990-е гг.», «связанного с антироссийскими силами». А практика
правоприменения законодательных поправок из «пакета Яровой» в 2016 – 2017 гг.
подтвердила, что нарушителями закона считаются почти исключительно протестанты.
Так, в 2017 году в отношении протестантов было возбуждено более ста судебных
дел. Большинство из них закончились штрафами, ликвидацией организаций, изъятием
церковных зданий, конфискацией религиозной литературы, включая Библии.
Более того, еще до принятия этих пресловутых
поправок, в 2015 – 2016 гг. органы государственной власти и местного
самоуправления получали инструкции, в которых протестантские церкви, их
образовательная, социальная деятельность и работа реабилитационных центров
определялись как деструктивные и неподлежащие поддержке со стороны государства
и муниципалитетов.
Примерно в это же время участились случаи публичных
антипротестантских выступлений официальных лиц. Чиновниками протестанты определялись
(и определяются) как сомнительные с точки зрения гражданской лояльности и
деструктивные группы.
В результате и в дискурсах заметной части
традиционалистского или реакционно настроенного населения, и в дискурсах российского
истеблишмента, и в административных практиках протестанты все более и более оказываются в положении исключенных для
которых создается угроза депривации человеческого и гражданского достоинства.
Почему российские протестанты превращены
режимом в исключённых
Современный консерватизм российского истеблишмента
базируется на патерналистском национализме [1] и вульгарной,
псевдомистической религиозности [1]. В их картину мира не вмещаются принципы,
основанные на свободе совести как неотъемлемой личной свободе каждого человека.
Именно поэтому в последние годы российский режим законодательно
криминализировал моральные нормы, а законами 2016 - 2017 гг. свёл свободу
совести для верующего населения до уровня веротерпимости.
Для российского правящего класса и связанных с
ним групп населения протестанты – социально враждебное сообщество.
Ведь в предшествующие десятилетия
протестантские сообщества создали:
- условия реализации гражданами, связанными с
протестантскими сообществами, свободы совести, свободы слова и самовыражения;
- свободные от государства пространства
социального активизма, социальной солидарности;
- коллективы, имеющие общую картину мира и
транслирующие её в социум.
Протестанты стали группой, претендующей на
право быть равноправными партнёрами власти в общественной жизни,
общественно-религиозных и государственно-конфессиональных отношениях. Они стали
сообществом, защищающим собственные гражданские права, а иногда и готовым отстаивать
права человека и гражданина иных религиозных групп населения страны.
Казалось бы, и с точки зрения социальных
интересов, и политического позиционирования российские протестанты должны быть
близки республиканской, демократической части населения страны. Однако
протестантские сообщества имеют незначимый, а нередко и негативный статус в
сознании не только истеблишмента, но и либеральной общественности. Для нее
протестанты ассоциируются с религиозными реакционерами по типу православных и
исламских радикальных фундаменталистов. Их считают неспособными к терпимому
отношению к иным религиозным и нерелигиозным сообществам, а значит – поддерживающими
реставрацию тоталитарного режима.
И это еще одно обстоятельство исключения и
маргинализации протестантских сообществ и потери ими своей общественной и
политической субъектности. Именно поэтому светская часть общества не замечает
репрессий в отношении своих протестантских сограждан, считая это борьбой
различных реакционных сил в России.
Справедливости ради надо отметить, что подобное
отношение к протестантам у демократической, либеральной, светской общественности
связано не только с осторожным отношением к религии и светскими предрассудками
этой части населения.
По крайней мере десятилетие политика
руководства наиболее крупных протестантских союзов сводилась к идеологическому соглашательству
с путинским режимом. Они готовы скрепя сердце, «наступая на горло своей
христианской совести», поддерживать фантомы империалистических фантазий
«русского мира», искать моральное и культурное понимание сегрегационной политики
в сфере свободы совести. Более того, некоторые из протестантских предстоятелей мечтают
о «втором почетном месте» после православия в глазах российского истеблишмента
(не понимая, что это и место в созданной режимом системе разрушения российского
общества).
В результате протестантское множество расколото
относительно оценок происходящего на Юго-Востоке Украины, вопроса о судьбе
Крыма, границ участия «в делах кесаря», открытой солидарности с гонимыми
религиозными группами в России. Впрочем, эти вопросы раскололи все российское
общество.
Грядущий выбор
Несомненно, что для протестантских сообществ
России закончился постсоветский период их развития. Произошло их становление в качестве
самостоятельных и в организационном, и политическом плане гражданских
ассоциаций. Протестантские Церкви стали вторым по численности религиозным
множеством страны, охватившим всю её территорию. Они насчитывают более 10 тысяч
общин, объединяющих 3 миллиона российских граждан. Протестанты ведут в целом
плодотворные богословские и общественные дискуссии. Их лидеры налаживают
сотрудничество с иными конфессиями России в деле социального служения и
обеспечения условий реализации вероисповедания.
Однако изменившиеся политико-правовые условия
ставят перед протестантами страны сложный политический выбор: либо политический
конформизм, либо расширение своего гражданского позиционирования.
В первом случае протестантам угрожает
неизбежная общественная маргинализация, утрата многих публичных позиций,
необходимых как для проповеди Евангелия, так и для социального служения. Этот
выбор позволит им пребывать в иллюзии сохранения возможности исповедания
христианства, минимизации репрессий в отношении религиозных активистов. Однако этот
путь будет способствовать появлению реакционной общественной позиции
протестантских Церквей, интенсификации протестантской эмиграции, депривации
заметного числа членов общин, привяжет и эти Церкви к судьбе российского тоталитарного
режима.
Во втором случае протестантские церкви, рискуя
вызвать большее неудовольствие реакционной части истеблишмента, могут превратится
в прогрессивную силу формирующегося российского общества. Они могут объединить
усилия с республиканской частью российской общественности (вне зависимости от
отношения к религии) в деле защиты фундаментальной свободы человека и
гражданина – свободы совести. Это позволит остановить маргинализацию
протестантов, поможет сформулировать российский аналог «теологии освобождения»,
когда христиане сочетают проповедь Евангелия с откликом на социальную несправедливость
и дела Кесаря, укрепляющих эсхатологическое Зло на Земле.
Какой выбор сделают
российские протестантские Церкви, мы увидим в течение ближайших лет, а этот
выбор во многом определит каким будет место христианства в новой России.
[1] Ассоциирующий благо нации с благом правящих классов
[2] Когда религия основывается на приверженности обычаям предков, фатализме, а не на святом писании и святом предании и присутствии Бога.